Егор Сенников о новом фильме Адама Кертиса «Не могу выкинуть тебя из головы» — грандиозной попытке объяснить хаотический мир, в котором мы оказались

текст: Егор Сенников

Кадр из фильма «Не могу выкинуть тебя из головы»© BBC

В конце 1990-х годов американский критик и журналист Питер Бискинд выпустил книгу о Новом Голливуде «Беспечные ездоки, бешеные быки: как поколение секса, наркотиков и рок-н-ролла спасло Голливуд». Огромное количество интервью — от Питера Богдановича и Джека Николсона до Сибилл Шеперд и Эми Ирвинг; красочные исторические анекдоты — вроде рассказа об офисах голливудских продюсеров, чьи кабинеты были украшены вазами, наполненными кокаином. Книга, как всегда бывает в таких случаях, решительно не понравилась ее героям, которые сочли, что все сделано грубо, фальшиво да и было все совсем иначе.

Это неудивительно. Но если бы работа журналиста была простым рассказом о Голливуде 1960-х — 1970-х годов, она бы, в принципе, не стала примечательным явлением. На самом деле книга Бискинда была не только антропологическим экскурсом в мир Нового Голливуда, но и культурологическим заявлением. Бискинд намекал, что свободные творцы на самом деле проиграли — революционеры и безумцы 1960-х, коллективно выступившие против умиравшего Голливуда, наполнили его жилы свежей кровью, показали новые ориентиры и стали сами его частью.

Эта история была бы достойна попасть в любой документальный фильм Адама Кертиса — пожалуй, одного из самых ярких документалистов современности. Фанаты Кертиса даже знают, какой фразой он предварил бы драматический поворот в своем нарративе — «But in fact the very opposite happened»; эти слова часто можно встретить и в фильмах самого режиссера, и в фанатских пародийных роликах, которых уже немало на YouTube.

Почему история взлета и падения Нового Голливуда, безусловно, привлекла бы внимание Кертиса? Дело в том, что он обожает неожиданные повороты, а один из ключевых сюжетов практически в любом его документальном фильме — это столкновение бунтарей и революционеров с инженерами и технократами, исход которого чаще всего неутешителен. Проигранные революции, умершие идеи, кладбище смыслов — в таких сюжетах Кертис царит как бог, сплетая из множества разрозненных эпизодов ткань реальности собственного производства.

Адам Кертис© Scenester.tv

11 февраля 2021 года на BBC вышел новый грандиозный фильм Кертиса «Can't Get You Out of My Head» — шестисерийный восьмичасовой опус о мире, в котором мы живем, и о том, почему все вокруг разваливается на куски. В фильме Кертис снова пробует найти ответ «на главный вопрос жизни, Вселенной и всего такого».

Что же из этого вышло?

The sun machine is coming down, and we’re gonna have a party

«Главная скрытая правда о мире заключается в том, что мир — это то, что мы создаем сами, и, значит, мы можем сделать его другим». Этой цитатой из антрополога Дэвида Грэбера (автора главного лозунга движения Occupy Wall Street — «We are 99%!») начинается и заканчивается новый фильм Кертиса. Между двумя этими титрами умещается многочасовая «эмоциональная история современного мира», как определяет ее сам режиссер.

Он сразу же объясняет, что именно его подтолкнуло к размышлениям о судьбах современного мира. «Мы живем в странные времена», — начинает Кертис. Мир расколот и поляризован, к власти повсюду приходят яростные популисты, сторонники самых странных идей, люди разозлены коррупцией и неравенством, а пандемия лишь высветила эти проблемы и представила их нам более резко. Мир захвачен fake news, безумием и конспирологией — и самое странное, замечает Кертис, что повсюду разлито ощущение, что никто не знает, как преодолеть эту ситуацию. Не существует альтернативы, нет внятного образа будущего. Мы запутались в настоящем и не можем из него выбраться. Но как же мы здесь оказались?

То, что происходит на экране дальше, — это Кертис at his best. Еще никогда, кажется, он не принимался за дело с таким размахом, погружаясь в самые неожиданные сюжеты второй половины XX века. Он выбирает огромное множество героев, каждый из которых вполне заслуживал бы отдельного фильма или сериала.

Мы знакомимся с Цзян Цин, супругой Мао Цзэдуна, некогда шанхайской актрисой, а затем — пламенной революционеркой и одной из застрельщиц «культурной революции» в Китае, мечтавшей об уничтожении всех старых иерархий и построении нового мира. Нас встречает Эдуард Лимонов: его Кертис представляет как одного из главных контркультурных деятелей своего времени, который раньше других осознал упадочность западной демократии и мечтал пробудить население России при помощи старых идеологий и глубинных провокативных сил национализма и большевизма.

Мы видим Майкла де Фрейтаса, бывшего помощника крупного лондонского бандита, который со временем превращается в борца за права британских чернокожих (его организации даже пожертвуют свои обрезанные пряди волос Джон Леннон и Йоко Оно), но в итоге оказывается банальным наркоторговцем, сутенером и убийцей. Встречаем британского трансгендера Джулию Грант, документировавшую свой переход; наблюдаем за участницей «Черных пантер» и несостоявшейся террористкой Афени Шакур, матерью рэпера Тупака Шакура; слушаем Джима Гаррисона, Керри Торнли и Грега Хилла — людей, которые заложили основы современных конспирологических теорий, а затем сами в них же запутались.

Сплетая свою историю из лоскутков, режиссер совершает самые непредвиденные прыжки — из Китая 1940-х в Россию 2021-го, от тайных опытов, которые ЦРУ ставило над обычными американцами в 1950-х, к гражданской войне в Эфиопии. Пересказывать сюжеты, из которых собран рассказ Кертиса, можно бесконечно, но в этом нет никакого смысла — это так не работает. Пожалуй, проще сразу сказать, к чему Кертис клонит.

Во второй половине XX века все радикальные революции и попытки обновления потерпели сокрушительный крах. Несостоявшиеся герои 1968-го либо умерли, либо адаптировались к новым условиям. Большие идеологии начали иссякать, а человечество стало обращать все больше внимания на самое себя — в моду вошли индивидуализм, self-awareness, психотерапия и аналитика, а также постоянное стремление к самореализации.

Все это вместе привело к тому, что политическая система в мире, создававшаяся везде с учетом представительства больших масс — реального, как в каком-нибудь американском конгрессе, или мнимого, как в испанских кортесах при Франко или польском сейме времен социализма, — оказывается оторванной от реальной жизни из-за отсутствия этих самых масс. Вместо больших групп населения перед нами море индивидуальностей, вместо коммунальности и сопричастности — атомизированность. Единственной идеей, по-прежнему имеющей какую-то значимость в новом мире, оказались деньги — и Кертис со злой иронией показывает рекламный ролик, в котором Бобби Сил, один из основателей «Черных пантер» и подсудимый на процессе над «чикагской восьмеркой», рекламирует свою книгу рецептов. Индивидуализм превратил граждан в потребителей, бесконечно делающих выбор между примерно одинаковыми продуктами, которые предлагаются в грандиозном супермаркете.

И вот мы оказались в этом вакууме, в мире, где никто ни во что не верит, а политики лишь пытаются сохранить подобие стабильности, бесконечно обороняя фантазийное статус-кво (а сами давно передали значительную часть власти и полномочий банкирам и транснациональным корпорациям). Разрушение властных структур, взаимное недоверие перешли все границы допустимого. Выхода из этой запутанной ситуации Кертис видит три. Первые два — тотальное уничтожение индивидуализма и создание массовой системы слежки и контроля, привязанной к социальному капиталу (как в Китае); прикладывание неимоверных усилий для поддержания статус-кво (что, собственно, не выход). А третий путь вновь отсылает нас к Грэберу — правда состоит в том, что мир вокруг создан нами и мы с легкостью можем построить его иначе.

For years and years I roamed, I gazed a gazeless stare

«Почему — несмотря на все радикальные разговоры и “радикальную культуру” последних 30 лет — в наших обществах не изменилось ничего фундаментального? Радикальные движения сделали много действительно хороших вещей, изменив отношение людей друг к другу, добились прогресса в феминизме, в правах ЛГБТ. Но чего им совершенно не удалось сделать, так это изменить основную структуру власти в Британии и Америке — фактически неравенство стало сильнее, чем было. Почему так получается, что либеральный и радикальный средний класс всегда отступают от таких перемен? Что их останавливает?» — так описал ключевой вопрос своего повествования сам Кертис в разговоре со своим старым другом и коллегой Чарли Брукером, создателем сериала «Черное зеркало». Конечно, найти единственно возможный ответ на такой вопрос невозможно, но Кертис сделал очень убедительную попытку — и тут важно посмотреть на методы его повествования, потому что, как мне кажется, это и помогает определиться с отношением к его идеям, и объясняет, почему он не предлагает простых ответов.

Сам Кертис постоянно и последовательно заявляет, что не считает себя художником, а свои картины — искусством; себя он видит человеком, который делает сугубо журналистскую работу — пусть не так, как новостные репортеры, но не менее важную и необходимую для общества. Пожалуй, для того чтобы лучше понять работы Кертиса, нам стоит получше узнать, на кого он равняется.

Современные исследователи, которые видят в фильмах Кертиса пример «метажурналистики», а его самого определяют как блестящего «ремиксолога», склонны видеть несколько ключевых на него влияний. В интервью Крису Дарку для Film Comment Кертис рассказывал о том, какое сильное впечатление произвела на него трилогия Джона Дос Пассоса «США», — он уверяет, что ее отблески можно обнаружить практически в любой его картине. «Монтажное повествование», коллажирование из музыки, кино и фотографий, экстенсивное использовании типографики и многое другое сближают Кертиса и с проектами раннесоветских документалистов (вроде «Кино-Правды» Дзиги Вертова), и с американскими театральными экспериментами времен Великой депрессии. На стиль Кертиса также, безусловно, повлияли работы оператора Эрика Дуршмида и картины художника Роберта Раушенберга.

Медленно танцующие пары, снятые Дуршмидом в 1950-х, звуки Nine Inch Nails, лаконично-загадочные надписи, набранные шрифтом Arial, спокойный, убаюкивающий голос самого режиссера за кадром (один из интервьюеров сравнил его с голосом лидера секты, в нем чувствуешь власть и спокойствие). Все это, а также мозаичное повествование и гипнотическая музыка создают завораживающую картину, от которой невозможно оторваться, за которой хочется следить. Разоблачая конспирологические теории и бомбардируя нас бесконечным количеством фактов, он стремится передать своему зрителю не столько знание, сколько иллюзию знания. Огромное количество узелков, зацепочек, историй, анекдотов, намеков и психологических уловок создают в сознании пульсирующую сетевую карту.

Рассказывая о конспирологии, тайнах и ужасах, Кертис словно сам сплетает конспирологическую теорию, которая при этом так соблазнительно, так очаровывающе похожа на правду. В нее хочется верить, а не опровергать; ее следы надеешься обнаружить сам.

И в этом — бесконечная сила работ Адама Кертиса.

Let’s sway, under the moonlight, this serious moonlight

И все-таки звериная серьезность по отношению к недостаткам окружающего мира — это точно не про Кертиса. Об этом заявляет не только его творческий метод, но и его биография. Достаточно сказать, что начал свою работу он на BBC, в редакции шоу «That's Life» — новостного сатирического тележурнала. Первый фильм Кертиса — это небольшой скетч с говорящей собакой по имени Принц, которая кричала слово «сосиски». В этом незначительном, на первый взгляд, эпизоде скрывается ключ к правильному пониманию его работ.

Мы действительно живем в очень странные дни. Дни, когда одни люди пишут многословные манифесты о необходимости возвращения к простым ценностям довоенной Европы (что бы ни скрывалось под этой туманной формулировкой), а другие штурмуют памятники героям прошлого, обвиняя их в преступлениях, совершенных сотни лет назад, — будто история отменила сама себя и все времена происходят одновременно. Дни, когда политика, кажется, не имеет буквально никакого отношения к настоящим заботам людей. Дни, когда нас атакуют бесконечным потоком информации, которая на самом деле не имеет никакого значения, но постоянно требует нашего внимания. 2020 год в этом смысле был особенно показательным — события словно превратились в чудовищный аттракцион, который проносится мимо нас и тут же исчезает в дали.

В этой ситуации самое важное — и самое трудное — это остановиться и просто подумать о происходящим. А еще — немного над ним посмеяться, потому что смех освобождает от страха. Режиссер приглашает нас ухмыльнуться чудачествам Ельцина и пустоте Путина, отчаянности Эдуарда Лимонова и сомнительным свершениям Майкла де Фрейтаса. Новый фильм Кертиса проникнут этим ироническим отношением к вчера и сегодня. Да, мир вокруг нас ужасен — но если мы хорошенько все обдумаем, то есть шанс, что мы найдем ответ на вопрос, что делать дальше.

И, может быть, нас действительно в ближайшем будущем ждет мир, построенный в соответствии с заветами китайского социального капитала. Может быть, мы действительно будем и дальше притворяться, что все нормально. А может быть, произойдет революция, которая изменит все вокруг.

Но в каждом из этих случаев, говорит нам Кертис, мы должны помнить: к такому результату мы придем не из-за злой воли власть имущих, национальных корпораций или заговора масонов. Мы придем к нему, потому что мы все вместе — и каждый по отдельности — решим, что именно такое будущее нам подходит.

Мы сами строим этот мир.

При поддержке Немецкого культурного центра им. Гете, Фонда имени Генриха Бёлля, фонда Михаила Прохорова и других партнеров.

Источник