Эта публикация — набросок идеи «беларуского нарративного словаря». С первых дней протеста я стал собирать ключевые слова, понятия, метафоры и писать короткие, дневниковые, как бы «словарные» статьи в виде подписей под фотографиями. В результате это может быть альбом изображений, где каждое интерпретируется в связи с каким-то элементом нарратива.
Сейчас у меня около 50 таких набросков вокруг ключевых образов беларуского протеста. Здесь я выбрал восемь, чтобы показать саму идею.
© Виктор Толочко / Sputnik / РИА Новости
1. Революция
Хотя кремлевские пропагандисты и называют события в Беларуси «беломайданом», в Москве хорошо заметна и другая линия интерпретации. Московские эксперты на сайтах РСМД (Российского совета по международным делам), «Россия в глобальной политике», Carnegie.ru пишут о том, что беларуские протесты — это не «цветная революция» (в терминологии Кремля «цветная революция» целиком инспирирована извне). Они признают, что протест против Лукашенко носит широкий, народный и неинспирированный характер. И даже больше: Ф. Лукьянов и другие пишут о том, что, возможно, «цветные революции» вообще закончились, наступила другая эпоха. Сама по себе структура протеста такова: 1) до выборов — мобилизация на опрокидывающее голосование; 2) после выборов — протест против грубого игнорирования гражданского выбора и против полицейского насилия. Но интерпретация зависит от позиции наблюдателя.
Является ли это «революцией достоинства»? Да, поскольку центральной темой многодневных протестов стало именно попрание человеческого достоинства. Использовалось и сравнение с Арменией: к нему прибегали в Беларуси те, кто рассчитывал на другую позицию Путина. Например, минский Центр стратегического анализа употреблял термин «арменизация», сравнивая события с переходом власти к Пашиняну.
А в Украине было много комментаторов, которые даже в конце августа, спустя три недели протестов, продолжали видеть не «революцию», а спецоперацию Кремля по замене Лукашенко на пророссийских ставленников. Однако они ошиблись. Путин поддержал Лукашенко, дал ему возможность разгромить Координационный совет.
Народный протест продолжался, устойчиво сохраняя свой исходный посыл — «Уходи!» Но ни одна политическая группа не проявила себя в течение двух месяцев. Протесты оставались стихийной «революцией против узурпации власти». Известный беларуский поэт и участник протестов Дмитрий Строцев в ответ на вопрос, что это, употребляя беларуское написание, ответил: «ЭВАЛЮЦИЯ» — через А подчеркивая, что это специфически беларуское событие. Не имея политического субъекта — как это и было во многих «уличных революциях» так называемой четвертой волны демократизации, — беларуский протест совершенно протеически принимал разные формы в разные дни. Временами это был «бунт кастрюль» (взрослых женщин), временами — «революция роз» (студентки целуют карабинеров), временами — студенческая революция 1968-го, временами — польская «Солидарность» (забастовочные комитеты и профсоюзы).
Это эпоха медиаполитики. Политический субъект не концентрирован, а, наоборот, распределен по поверхности, как полимер. Обыватель спрашивает: где лидер, где партия, где силовые захваты? Власти спрашивают: где мародерство, где разбитые витрины? Но ничего этого нет. Нет даже «Нуланд».
В течение 50 дней беларуское общество удерживает политическую сцену за счет лабораторно чистейшей деполитизации. Деполитизированное общество, не кристаллизуя никакой «политики», заполнило политическую сцену и не распадается на фракции уже полтора месяца. Здесь есть историческая новизна.
Добавить комментарий